Белое пламя дракона - Страница 27

– В Академии учат такому?

– Вы бы удивились, сир, если бы узнали, чему еще, кроме магии, учат в Академии.

Днем трактир по большей части пустовал – все столы, кроме одного, в обеденном зале были свободны. Мартин Гофер-старший сидел с кружкой темного пива и курил, выпуская дымные кольца. Солнечный свет из окна падал на пол возле его ноги и медленно отползал в сторону. Эта неспособность солнца добраться до него дарила старику ощущение некоего сонного уюта. Напротив патриарха клана Гоферов сидел Томас Бэйн. Трактирщик не пил и не поддерживал беседы, а просто составлял компанию единственному посетителю, то и дело проваливаясь в полудрему.

– Чар Тобиус вернулся, – сонно заметил старик.

– Как ваши успехи, чар?

– С рекой проблем больше не будет, господин Бэйн. Добрый день, господин Гофер.

– Добрый, добрый. Пропустите кружечку?

– Благодарю, но нет времени, нужно работать.

– Погодите-ка, чар, – окликнул его Мартин Гофер-старший. – Я же к вам по делу пришел. Имя телочке надо бы, той, кою вы вчера принять помогали. Вот и решил я, что, окромя вас, лучше никто не справится.

– «Счастливое», что ли, имя хотите? Бросьте, корова – не корабль, имя на ее способность плавать никак не повлияет. Хотя… раз на то пошло, то пусть будет Хлоя. В честь миледи.

– Хлоя? – усомнился Гофер-старший, вынимая трубку изо рта. – Болотное какое-то имя-то или нет?

– Нет, конечно! – воскликнул маг. – Скорее лесное. Мне вот так и вовсе сразу сосновый бор представляется. К тому же сами рассудите, господин Гофер, стал бы наш король свою единственную дочь называть именем, подходящим болотной ведьме?

– Хм. Тоже верно. Хм. Хлоя, значит. А что! А пускай будет Хлоя! Наша Хлоя, может, и не принцесса, но красоты и грации у нее никак не меньше будет, чем у миледи!

– Ну ты как скажешь, Мартин, – покачал головой трактирщик, – так на голову не наденешь!

Вскоре Хильда принесла волшебнику обед в виде нескольких кусков свежего хлеба, намазанных толстым слоем сметаны, посыпанной солью, зеленью и измельченным чесноком; нарезанной красивыми ломтями и поджаренной ветчины, трех варенных вкрутую яиц, очищенных от скорлупы и порезанных на половинки, а также глубокой пиалы жареного риса. Запивать предлагалось кружкой амарантового эля.

Весь следующий час Тобиус провел за стиркой и латанием одежды, а также за соскабливанием песка с себя самого в бадье.

Чистый и сытый волшебник укутался в простыню, хитро́ обвязав ее вокруг себя, и решил, что пора вернуться к работе. Он выложил на кровать часть содержимого своей сумки: книгу заклинаний, несколько запертых шкатулок, плотно завязанных мешочков, всякую мелочь вроде штопора, связки разномастных иголок, перьев, чернильниц, деревянного многогранника для выявления предсказательского дара, нескольких колец, помятых листов бумаги… и Лаухальганду. Именно Лаухальганда сейчас был нужнее всего.

– Выспался?

– Мр-р-р!

– Придется немного поработать.

– Мр-р-ря?

– Как обычно. Надеюсь, упрямиться не будешь?

– Мр-р!

– Вот и славно.

Сначала Лаухальганда выплюнул средних размеров пузатый котел из черного металла с короткой рукояткой сбоку. За котлом последовала четырехногая металлическая подставка для собственно котла, толстое медное блюдо, толстый кожаный валик, обвязанный ремнями, прямоугольная деревянная доска с металлическим листом, приделанным к поверхности, ступа, пестик, маленькие жерновки, несколько подставок для пробирок, сами пробирки, затем разнообразные колбы, реторты, змеевики и еще всякое по мелочи.

Тобиус поставил котел, подставку, блюдо, доску и жернов на стол, уложил там же кожаный валик с ремнями, затем взял необходимые стеклянные принадлежности, остальное оставив на кровати.

Дальше из Лаухальганды появились ларцы, шкатулки, ковчежцы, банки, мешочки. Все это складывалось на кровати, что-то волшебник клал на стол, что-то оставлял.

Засыпав в котел кварцевый песок, серый маг примерно прикинул объем мешочка, потом вскрыл горшочек с коровьей слюной и вылил в котел две трети. Дальше маг взял медное блюдо и щелчком зажег над ним тонкий лепесток красного пламени. Поставив котел на подставку, а блюдо под котел, он зашарил по мешочкам и шкатулкам в поиске ингредиентов. Тобиус отстегнул ремни на пухлом кожаном валике и развернул его. Внутри валик был снабжен прокладкой из мягкой овечьей шерсти, на которой лоскутки кожи придерживали инструментарий зельеварителя: нож с коротеньким острым лезвием и длинной тонкой рукоятью, маленький серп, три мерные ложки разных размеров, три кисти тоже разных размеров и помазок с короткой ручкой, но пышной кисточкой. Самой маленькой мерной ложкой он доставал из каждого мешочка порошки разных оттенков, сушеные листья, цветки, несколько корешков. Что-то пришлось размельчить с помощью жерновов, но в итоге все ингредиенты оказывались в котле.

Оттуда шел жар. Заглянув внутрь, серый волшебник убедился, что песок уже расплавился, став светящейся вязкой красно-оранжевой субстанцией – жидким стеклом. Тобиус взял свою книгу. В принципе сложного заговора не требовалось, только заклинание и минимальный заряд магической силы. После завершения всех ритуалов он оставил котел в покое: стекло должно было побулькать немного.

К этому времени Лаухальганда выбрался на балкончик и подставил свои матовые бока греющему солнечному свету. Тобиус и сам не смог бы точно определить – что такое Лаухальганда? Он склонялся к мысли, что это существо являлось живой и одушевленной пространственной аномалией. Очень полезной и очень странной. Внутрь Лаухальганды можно было затолкать комод, что не отразилось бы ни на его обозримых внешних параметрах, ни на массе или плотности его шарообразного тела. Многих магов-пространственников такая растяжимость ставила в тупик.